Школа - время, о котором все мы вспоминаем с улыбкой. Вычеркнуть из памяти эти веселые годы, проведенные в окружении одноклассников, никак нельзя.
Сегодня мы собрали 13 озорных историй, после которых вы точно захотите обратно в школу.
1. История из школы. Перемена была. Зима. Снег сильный и ветер. Один парень прямо у двери прикуривал. Я так понимаю, что на выходе из помещения это было легче сделать. И вот мама моего друга, увидев это, подошла и дала ему подзатыльник. Удар был несильный. Но точно помню, что сигарета вылетела из зубов. Это был наш учитель истории. Новый. Молодой.
3. В младших классах говорил, что мне нравится девочка, и мама давала мне с собой шоколадку для нее. Но шоколадку я отдавал бомжу, а он за это провожал меня в школу, и я всем хвастался, что живу с бомжами. Не знаю, о чем я тогда думал, но все мне завидовали.
4. Оказывается, чем старше ребенок, тем проще собрать его в школу. Сын в 9-м классе заявил, что ему не надо ничего покупать, у него к школе все есть: полкарандаша с того года и пара тетрадок, а ручку, сказал, на полу в классе найдет.
5. Сестренка сейчас учится в 1-м классе. На второй день обучения она встала из-за парты на середине 3-го урока и начала собираться на выход. Классный руководитель, видя все происходящее, сделал ей замечание:
- Анжела, а куда это ты собралась?
- Ой, Елена Владимировна, что-то я устала тут с вами, пойду-ка я домой. Посидела и хватит!
Только потом ребенку объяснили, и она полностью осознала, что ее ждут впереди еще целых 11 «счастливых» лет обучения.
6. Помню, как после окончания первой четверти в 1-м классе я, уходя на каникулы, спросила у мамы:
- Мам, а сколько мне еще учиться в школе?
Мама беззаботно ответила:
- 11 лет, котенок, чуть больше, чем ты живешь.
Я села на пол и разрыдалась: детство кончилось.
7. В школьные годы я частенько прогуливала уроки. Знал об этом только папа, который уверял, что рот у него на замке. Как водится, мама, несмотря на все клятвы отца, вскоре все равно узнавала о нарушении.
Через пару таких «совпадений» я решила проверить честность папы. Пошла в школу, а когда на перемене он мне позвонил, то я сказала, что дома осталась. Вечером, когда вся семья была в сборе, то мама спросила, почему я отсутствовала на уроках. На что я сделала удивленное лицо и показала дневник с оценками. Вот так я вычислила маминого шпиона.
P. S.: мне все-таки прилетело, потому что обманывать взрослых нехорошо.
8. Как-то знакомая заявила, что в их классе все родились в год Обезьяны и что это невероятное совпадение. Не знаю, как она вообще окончила школу.
9. В 10–11-м классах в моей школе проводились дискотеки для учеников, во время которых я успешно сидел на скамейке (не умею я танцевать) с такими же неумехами. Был у меня одноклассник, вечно тихий и спокойный на таких мероприятиях. Но однажды он стал танцевать как в последний раз, да и движения были неплохие. Он легко вписался и собрал народ вокруг себя. Мне стало интересно, откуда такое преображение и где он так научился. Все оказалось очень просто: он стал приходить на дискотеки пьяным.
10. Родители моей подруги пообещали подарить ей новый айпад за то, что она перейдет из 6-го класса в 7-й. Мне пообещали дать по шее, если я не стану отличницей.
11. Сегодня произошло с моей подругой. Она уже пару месяцев крутит виртуальный роман с симпатичным молодым человеком. Все у них было хорошо, а сегодня он ее попросил, чтобы с этого дня она с ним переписывалась только во второй половине дня: до 13:30 он всегда будет «жутко занят». Подруга (которой, кстати, 28 лет) в шутку спросила, не на уроках ли он будет теперь в это время сидеть. Та-дам! Милый юноша, оказывается, десятиклассник! А подруга уже мысленно подбирала свадебное платье, пишет AdMe .
12. В школе меня дразнили «черепашкой» (от фамилии Черепанова). Мне очень не нравилось. И в какой-то момент я начала лупить тех, кто так дразнился. После этого меня стали звать «черепашка-ниндзя».
13. Из всех членов моей семьи 1 сентября я не люблю больше всех. Кончилось лето и то время, когда можно поспать вдоволь, никуда не спешить, тусить на даче с друзьями, ложиться за полночь. Но нет, надо опять рано вставать и тащиться в эту дурацкую школу, а потом делать уроки, таскаться на всякие кружки, бассейны. Ну почему опять?!
Лена, 35 лет, мама второклассника.
На переменке подбежала ко мне наша октябрятская вожатая Люся и говорит:
- Дениска, а ты сможешь выступить в концерте? Мы решили организовать двух малышей, чтобы они были сатирики. Хочешь?
Я говорю:
- Я все хочу! Только ты объясни: что такое сатирики.
Люся говорит:
- Видишь ли, у нас есть разные неполадки... Ну, например, двоечники или лентяи, их надо прохватить. Понял? Надо про них выступить, чтобы все смеялись, это на них подействует отрезвляюще.
Я говорю:
- Они не пьяные, они просто лентяи.
- Это так говорится: "отрезвляюще", - засмеялась Люся. - А на самом деле просто эти ребята призадумаются, им станет неловко, и они исправятся. Понял? Ну, в общем, не тяни: хочешь - соглашайся, не хочешь - отказывайся!
Я сказал:
- Ладно уж, давай!
Тогда Люся спросила:
- А у тебя есть партнер?
- Нету.
Люся удивилась:
- Как же ты без товарища живешь?
- Товарищ у меня есть, Мишка. А партнера нету.
Люся снова улыбнулась:
- Это почти одно и то же. А он музыкальный, Мишка твой?
- Нет, обыкновенный.
- Петь умеет?
- Очень тихо. Но я научу его петь громче, не беспокойся.
Тут Люся обрадовалась:
- После уроков притащи его в малый зал, там будет репетиция!
И я со всех ног пустился искать Мишку. Он стоял в буфете и ел сардельку.
- Мишка, хочешь быть сатириком?
А он сказал:
- Погоди, дай поесть.
Я стоял и смотрел, как он ест. Сам маленький, а сарделька толще его шеи. Он держал эту сардельку руками и ел прямо целой, не разрезая, и шкурка трещала и лопалась, когда он ее кусал, и оттуда брызгал горячий пахучий сок.
И я не выдержал и сказал тете Кате:
- Дайте мне, пожалуйста, тоже сардельку, поскорее!
И тетя Катя сразу протянула мне мисочку. И я очень торопился, чтобы Мишка без меня не успел съесть свою сардельку: мне одному не было бы так вкусно. И вот я тоже взял свою сардельку руками и тоже, не чистя, стал грызть ее, и из нее брызгал горячий пахучий сок. И мы с Мишкой так грызли на пару, и обжигались, и смотрели друг на дружку, и улыбались.
А потом я ему рассказал, что мы будем сатирики, и он согласился, и мы еле досидели до конца уроков, а потом побежали в малый зал на репетицию.
Там уже сидела наша вожатая Люся, и с ней был один парнишка, приблизительно из четвертого, очень некрасивый, с маленькими ушами и большущими глазами.
Люся сказала:
- Вот и они! Познакомьтесь, это наш школьный поэт Андрей Шестаков.
Мы сказали:
- ЗдОрово!
И отвернулись, чтобы он не задавался.
А поэт сказал Люсе:
- Это что, исполнители, что ли?
- Да.
Он сказал:
- Неужели ничего не было покрупней?
Люся сказала:
- Как раз то, что требуется!
Но тут пришел наш учитель пения Борис Сергеевич. Он сразу подошел к роялю:
- Нуте-с, начинаем! Где стихи?
Андрюшка вынул из кармана какой-то листок и сказал:
- Вот. Я взял размер и припев у Маршака, из сказки об ослике, дедушке и внуке: "Где это видано, где это слыхано..."
Борис Сергеевич кивнул:
- Читай вслух!
Андрюшка стал читать:
Папа у Васи силен в математике,
Учится папа за Васю весь год.
Папа решает, а Вася сдает?!
Мы с Мишкой так и прыснули. Конечно, ребята довольно часто просят родителей решить за них задачу, а потом показывают учительнице, как будто это они такие герои. А у доски ни бум-бум - двойка! Дело известное. Ай да Андрюшка, здОрово прохватил!
А Андрюшка читает дальше, так тихо и серьезно:
Мелом расчерчен асфальт на квадратики,
Манечка с Танечкой прыгают тут.
Где это видано, где это слыхано, -
В "классы" играют, а в класс не идут?!
Опять здОрово. Нам очень понравилось! Этот Андрюшка просто настоящий молодец, вроде Пушкина!
Борис Сергеевич сказал:
- Ничего, неплохо! А музыка будет самая простая, вот что-нибудь в этом роде. - И он взял Андрюшкины стихи и, тихонько наигрывая, пропел их все подряд.
Получилось очень ловко, мы даже захлопали в ладоши.
А Борис Сергеевич сказал:
- Нуте-с, кто же наши исполнители?
А Люся показала на нас с Мишкой:
- Вот!
- Ну что ж, - сказал Борис Сергеевич, - у Миши хороший слух... Правда, Дениска поет не очень-то верно.
Я сказал:
- Зато громко.
И мы начали повторять эти стихи под музыку и повторили их, наверно, раз пятьдесят или тысячу, и я очень громко орал, и все меня успокаивали и делали замечания:
- Ты не волнуйся! Ты тише! Спокойней! Не надо так громко!
Особенно горячился Андрюшка. Он меня совсем затормошил. Но я пел только громко, я не хотел петь потише, потому что настоящее пение - это именно когда громко!
...И вот однажды, когда я пришел в школу, я увидел в раздевалке объявление:
ВНИМАНИЕ!
Сегодня на большой перемене
в малом зале состоится выступление
летучего патруля
"Пионерского Сатирикона"!
Исполняет дуэт малышей!
На злобу дня!
Приходите все!
И во мне сразу что-то екнуло. Я побежал в класс. Там сидел Мишка и смотрел в окно.
Я сказал:
- Ну, сегодня выступаем!
А Мишка вдруг промямлил:
- Неохота мне выступать...
Я прямо оторопел. Как - неохота? Вот так раз! Ведь мы же репетировали? А как же Люся и Борис Сергеевич? Андрюшка? А все ребята, ведь они читали афишу и прибегут как один? Я сказал:
- Ты что, с ума сошел, что ли? Людей подводить?
А Мишка так жалобно:
- У меня, кажется, живот болит.
Я говорю:
- Это со страху. У меня тоже болит, но я ведь не отказываюсь!
Но Мишка все равно был какой-то задумчивый. На большой перемене все ребята кинулись в малый зал, а мы с Мишкой еле плелись позади, потому что у меня тоже совершенно пропало настроение выступать. Но в это время нам навстречу выбежала Люся, она крепко схватила нас за руки и поволокла за собой, но у меня ноги были мягкие, как у куклы, и заплетались. Это я, наверно, от Мишки заразился.
В зале было огорожено место около рояля, а вокруг столпились ребята из всех классов, и няни, и учительницы.
Мы с Мишкой встали около рояля.
Борис Сергеевич был уже на месте, и Люся объявила дикторским голосом:
- Начинаем выступление "Пионерского Сатирикона" на злободневные темы. Текст Андрея Шестакова, исполняют всемирно известные сатирики Миша и Денис! Попросим!
И мы с Мишкой вышли немножко вперед. Мишка был белый как стена. А я ничего, только во рту было сухо и шершаво, как будто там лежал наждак.
Борис Сергеевич заиграл. Начинать нужно было Мишке, потому что он пел первые две строчки, а я должен был петь вторые две строчки. Вот Борис Сергеевич заиграл, а Мишка выкинул в сторону левую руку, как его научила Люся, и хотел было запеть, но опоздал, и, пока он собирался, наступила уже моя очередь, так выходило по музыке. Но я не стал петь, раз Мишка опоздал. С какой стати!
Мишка тогда опустил руку на место. А Борис Сергеевич громко и раздельно начал снова.
Он ударил, как и следовало, по клавишам три раза, а на четвертый Мишка опять откинул левую руку и наконец запел:
Папа у Васи силен в математике,
Учится папа за Васю весь год.
Я сразу подхватил и прокричал:
Где это видано, где это слыхано, -
Папа решает, а Вася сдает?!
Все, кто был в зале, рассмеялись, и у меня от этого стало легче на душе. А Борис Сергеевич поехал дальше. Он снова три раза ударил по клавишам, а на четвертый Мишка аккуратно выкинул левую руку в сторону и ни с того ни с сего запел сначала:
Папа у Васи силен в математике,
Учится папа за Васю весь год.
Я сразу понял, что он сбился! Но раз такое дело, я решил допеть до конца, а там видно будет. Взял и допел:
Где это видано, где это слыхано, -
Папа решает, а Вася сдает?!
Слава богу, в зале было тихо - все, видно, тоже поняли, что Мишка сбился, и подумали: "Ну что ж, бывает, пусть дальше поет".
А музыка в это время бежала все дальше и дальше. Но Мишка был какой-то зеленоватый.
И когда музыка дошла до места, он снова вымахнул левую руку и, как пластинка, которую "заело", завел в третий раз:
Папа у Васи силен в математике,
Учится папа за Васю весь год...
Мне ужасно захотелось стукнуть его по затылку чем-нибудь тяжелым, и я заорал со страшной злостью:
Где это видано, где это слыхано, -
Папа решает, а Вася сдает?!
Мишка, ты, видно, совсем рехнулся! Ты что в третий раз одно и то же затягиваешь? Давай про девчонок!
А Мишка так нахально:
- Без тебя знаю! - И вежливо говорит Борису Сергеевичу: - Пожалуйста, Борис Сергеевич, дальше!
Борис Сергеевич заиграл, а Мишка вдруг осмелел, опять выставил свою левую руку и на четвертом ударе заголосил как ни в чем не бывало:
Папа у Васи силен в математике,
Учится папа за Васю весь год...
Тут все в зале прямо завизжали от смеха, и я увидел в толпе, какое несчастное лицо у Андрюшки, и еще увидел, что Люся, вся красная и растрепанная, пробивается к нам сквозь толпу. А Мишка стоит с открытым ртом, как будто сам на себя удивляется. Ну, а я, пока суд да дело, докрикиваю:
Где это видано, где это слыхано, -
Папа решает, а Вася сдает?!
Тут уж началось что-то ужасное. Все хохотали как зарезанные, а Мишка из зеленого стал фиолетовым. Наша Люся схватила его за руку и утащила к себе. Она кричала:
- Дениска, пой один! Не подводи!.. Музыка! И!..
А я стоял у рояля и решил не подвести. Я почувствовал, что мне стало все равно, и, когда дошла музыка, я почему-то вдруг тоже выкинул в сторону левую руку и совершенно неожиданно завопил:
Папа у Васи силен в математике,
Учится папа за Васю весь год...
Я даже плохо помню, что было дальше. Было похоже на землетрясение. И я думал, что вот сейчас провалюсь совсем под землю, а вокруг все просто падали от смеха - и няни, и учителя, все, все...
Я даже удивляюсь, что я не умер от этой проклятой песни.
Я наверно бы умер, если бы в это время не зазвонил звонок...
Не буду я больше сатириком!
Как-то мы с коллегами попали на открытый урок в первый класс. Учительница расставила на доске картинки с изображениями животных и сказала: – Дети! Сегодня у нас на уроке -дикие звери. И все первоклассники дружно
повернулись в сторону гостей…
Только к доске отвернулся учитель, а я раз – и под парту. Как заметит учитель, что я исчез, ужасно, наверное, удивится.
Интересно, что он подумает? Станет спрашивать всех, куда я делся, – вот смеху-то будет! Уже пол-урока прошло, а я всё сижу. “Когда же, – думаю, – он увидит, что меня в классе нет?” А под партой трудно сидеть. Спина у меня заболела даже. Попробуй-ка так просиди! Кашлянул я – никакого внимания. Не могу больше сидеть. Да ещё Серёжка мне в спину ногой всё время тычет. Не выдержал я. Не досидел до конца урока. Вылезаю и говорю:
– Извините, Пётр Петрович.
Учитель спрашивает:
– В чём дело? К доске хочешь?
– Нет, извините меня, я под партой сидел…
– Ну и как, там удобно сидеть, под партой? Ты сегодня сидел очень тихо. Вот так бы всегда на уроках.
Как-то раз мы сидели в классе. Учительница нам сказала, что если её не будет через 15 минут, то мы можем уходить домой. Через 5 минут приходит она и пытается открыть дверь, а мы всем классом её держим.
Через 10 минут открываем ей дверь и уходим домой со словами: – “Вы же сказали, если вас не будет через 15 минут, то можно уходить. 15 минут прошло. До свиданья.
Директриса одной школы, толкая речь на выпускном, отличилась: о каждом выпускнике, вручая аттестат, она говорила что-то хорошее. Но очень скоро вдохновение иссякло. И вот выходит очередная выпускница, и директриса рапортует сидящим в зале родителям и приглашенным: - Леночка пришла в нашу школу еще девочкой… Пауза. - Потом стала девушкой… Тут директриса зависает. Голос из зала: - Нам интересно, продолжайте!
Бывает, что мы не узнаем кого-то. Иногда даже друзей или родственников. Еще в школьные годы приключилась одна история… я не узнала себя. На тренировке подвернула ногу, и не смогла пойти в школу. Звонит учительница. Беру трубку.
– Здравствуйте. Это Санна?
– Нет, – непонятно почему говорю я…
– Вы ее сестра?
– Да, – отвечаю автоматически и сама просто в шоке от своего ответа, так же как и от первого!
Но раз уж ляпнула глупость, придется ляпать до конца. Не сказать же теперь “Ах, нет, это все-таки я! Я просто забыла, что Санна это и есть я!”
– А почему она не в школе?
– Она, – говорю я о себе, – подвернула ногу и будет недели через две.
Кладу трубку и долго сижу в недоумении, как можно забыть что я – это я…
Страницы: 1
Короткий спектакль про школу и для школьников. Позволяет занять на сцене всех желающих, можно ввести дополнительные роли и массовые сцены. Несложный сюжет заинтересует и младших школьников и ребят постарше.
Действующие лица:
- царь Дневник;
- министр образования;
- стражник;
- чтец;
- 1-й Кол;
- 2-й Кол;
- Двойка;
- 1-й Трояк;
- 2-й Трояк;
- Четверка;
- 1-я Пятерка;
- 2-я Пятерка.
В центре сцены - трон для царя, около которого стоит стражник; на стене висит географическая карта.
Чтец.
В неком школьном государстве
Царь Дневник сидел на царстве.
И однажды утром рано
Посетить другие страны
Царь задумал. И указ
Настрочил он сей же час.
(Разворачивает свиток, читает указ.)
«Для свершения визита
Мне нужна такая свита,
Чтобы в дальней стороне
Не позориться бы мне.
Чтобы были визитеры
Не глупцы, не бузотеры,
Не лентяи, не льстецы,
А как надо - молодцы!
Всем велю ко мне явиться,
Чтобы всяк мог отличиться,
Показать свой ум и проче.
Всем предстать пред царски очи!»
Чтец уходит. Входит царь, садится на трон. Следом за ним появляется министр образования.
Министр (царю).
Я, министр образования,
Сообщаю с ликованием:
У твоих апартаментов
Двое первых претендентов.
Царь.
Двое первых? Что ж, отлично!
Пообщаюсь с ними лично.
Министр.
Заходите, господа!
Входят два Кола.
1-й Кол.
Мы приехали сюда,
Чтобы в ноги поклониться
И в посольство попроситься.
Кланяются царю.
Царь.
Как вас величать, орлы?
2-й Кол.
Мы по батюшке Колы.
Мы - Колы Коловы.
1-й Кол.
Оба мы здоровы,
Оба не горбаты,
Знатны и богаты.
2-й Кол.
И хотим мы, так сказать,
Наше царство представлять
Вместе с батюшкой-царем
За неведомым бугром.
Царь.
Ну а с грамотой дружны?
1-й Кол.
Нам науки не нужны.
Не по статусу Колам
Гнуть хребтину пополам,
Изучать считарь, букварь.
2-й Кол.
Для чего нам это, царь?
Царь.
Что?! Да как не стыдно вам,
Неотесанным Колам,
Приходить ко мне в светлицу
И проситься за границу?!
Вон пошли! Какой позор!
Страж, веди Колов во двор,
Дай пинка без промедленья,
Чтоб задать им ускоренье!
Стражник берет Колов за шиворот и выводит их.
Министр.
Царь, какая-то девица
Тоже просится в светлицу,
Чтоб ее ты оценил
И в посольство пригласил.
Царь.
Поглядим, что за девица.
Может, в свиту и сгодится.
Я экзамен проведу -
Коль изъянов не найду,
То поедет за границу.
Приглашай сюда девицу.
Министр уходит и возвращается вместе с Двойкой.
Двойка.
Низко кланяюсь царю
И при этом говорю,
Что готова, так сказать,
Наше царство представлять
В заграничной стороне -
Эта миссия по мне.
Царь.
Ну а звать-то как тебя?
Двойка.
Двойкой кличут все, любя.
Как иду по улице -
Каждый мной любуется.
Все платочки достают
И от счастья слезы льют.
Царь.
А дружна ль с грамматикой,
Чтеньем, математикой?
Двойка.
Для чего красе-девице
Математике учиться?
Ведь со мною слуги рядом -
Посчитают, если надо.
Я и буквы-то не знаю.
Я - дворянка столбовая,
А не грамоты раба!
Царь.
Это просто стыдоба!
Ты, голубушка, зазнайка
И отпетая лентяйка.
Не уметь читать - позор!
Все! Окончен разговор!
Ни на что ты не годна.
В свите тоже не нужна!
Я велю тебе, девица,
Из покоев удалиться.
осказках.ру - сайт
Царь отворачивается. Двойка, пожимая плечами, уходит.
Министр.
Царь, в твои апартаменты
Рвутся двое претендентов.
Вроде бы не лоботрясы,
По-ишпански точат лясы:
«О, бойфренд, мусье, бонжур,
Гутен морген, абажур!»
Царь.
Приглашай их на прием,
Поглядим, что здесь почем.
Министр выходит и возвращается с двумя Трояками.
1-й Трояк.
Гутен морген, хэнде хох!
Каждый френд из нас неплох!
2-й Трояк.
Мы желаем нах кордон,
Нах Париж и нах Лондон.
Царь.
Ну а звать вас, френды, как?
1-й Трояк.
Я Трояк и он Трояк!
Мы по части языков -
Гутэн морген, будь здоров!
2-й Трояк.
В общем, полный фантастиш!
Царь встает с трона, подходит к карте.
Царь.
Где здесь Лондон и Париж?
Трояки наугад тыкают пальцами в карту.
1-й Трояк.
Лондон - здесь, Париж - вон тама.
2-й Трояк.
Рядом с городом Панама.
В географии - мы гут!
Царь.
Да не гут вы, а капут!
Попрошу обоих вон!
До свидания, пардон!
(Стражнику)
Доведи их до ворот,
Укажи, где поворот.
(Министру)
Ты - министр образованья!
Это что за дарованья?!
Сплошь какие-то дубы,
Невоспитанны, грубы!
Отвечай же, ешкин кот,
Где наш грамотный народ?
Неужель в великом царстве,
Нашем школьном государстве,
Никого умнее нет?
Министр.
Царь, дозволь держать ответ.
Есть умнейшие девицы,
Три хорошие сестрицы,
Я отправил к ним гонцов.
Царь.
Где ж они, в конце концов?
Входят три девицы с портфелями, кланяются царю.
Все.
Здравствуй, наш премудрый царь,
Наш ученый государь!
Царь.
Ну-ка, ну-ка, что за птицы,
Что за умные девицы?
Как красивы и опрятны,
Взору царскому приятны!
Мог бы всех в посольство взять.
Как, красавицы, вас звать?
1-я Пятерка.
Я - Пятерка.
2-я Пятерка.
Я - Пятерка.
Четверка.
А я - младшая Четверка.
Царь.
А с науками дружны?
1-я Пятерка.
Все предметы нам важны!
2-я Пятерка.
Нет наук второстепенных!
Четверка.
Надо знать их непременно.
Царь.
А предметные тетрадки?
В них, надеюсь, все в порядке?
Девицы достают из портфелей тетради, подают их царю.
1-я.
Сами гляньте, государь.
Четверка.
И мою возьмите, царь.
Царь с довольным видом рассматривает тетради.
Царь.
Нет ошибок, нет огрех,
Я беру вас в свиту всех!
Завтра к дальним берегам
Бриг помчит нас по волнам.
Первый пункт - Германия.
(В зал) Спасибо за внимание!
Общий поклон, занавес.
Добавить сказку в , Вконтакте, Одноклассники, Мой Мир, Твиттер или в Закладки
Виктор ГолявкинКак я под партой сидел
Только к доске отвернулся учитель, а я раз - и под парту. Как заметит учитель, что я исчез, ужасно, наверное, удивится.
Интересно, что он подумает? Станет спрашивать всех, куда я делся, - вот смеху-то будет! Уже пол-урока прошло, а я всё сижу. "Когда же, - думаю, - он увидит, что меня в классе нет?" А под партой трудно сидеть. Спина у меня заболела даже. Попробуй-ка так просиди! Кашлянул я - никакого внимания. Не могу больше сидеть. Да ещё Серёжка мне в спину ногой всё время тычет. Не выдержал я. Не досидел до конца урока. Вылезаю и говорю:
Извините, Пётр Петрович.
Учитель спрашивает:
В чём дело? К доске хочешь?
Нет, извините меня, я под партой сидел…
Ну и как, там удобно сидеть, под партой? Ты сегодня сидел очень тихо. Вот так бы всегда на уроках.
В шкафу
Перед уроком я в шкаф залез. Хотел мяукнуть из шкафа. Подумают, кошка, а это я.
Сидел в шкафу, ждал начала урока и не заметил сам, как уснул. Просыпаюсь - в классе тихо. Смотрю в щелочку - никого нет. Толкнул дверь, а она закрыта. Значит, я весь урок проспал. Все домой ушли, и меня в шкафу заперли.
Душно в шкафу и темно, как ночью. Мне стало страшно, я стал кричать:
Э-э-э! Я в шкафу! Помогите! Прислушался - тишина кругом.
О! Товарищи! Я в шкафу сижу! Слышу чьи-то шаги.
Идёт кто-то.
Кто здесь горланит?
Я сразу узнал тётю Нюшу, уборщицу. Я обрадовался, кричу:
Тётя Нюша, я здесь!
Где ты, родименький?
В шкафу я! В шкафу!
Как же ты. милый, туда забрался?
Я в шкафу, бабуся!
Так уж слышу, что ты в шкафу. Так чего ты хочешь? Меня заперли в шкаф. Ой, бабуся! Ушла тётя Нюша. Опять тишина. Наверное, за ключом ушла.
Пал Палыч постучал в шкаф пальцем.
Там нет никого, - сказал Пал Палыч. Как же нет? Есть, - сказала тётя Нюша.
Ну, где же он? - сказал Пал Палыч и постучал ещё раз по шкафу.
Я испугался, что все уйдут, я останусь в шкафу, и изо всех сил крикнул:
Я здесь!
Кто ты? - спросил Пал Палыч.
Я… Цыпкин…
Зачем ты туда забрался, Цыпкин?
Меня заперли… Я не забрался…
Гм… Его заперли! А он не забрался! Видали? Какие волшебники в нашей школе! Они не забираются в шкаф, в то время как их запирают в шкафу! Чудес не бывает, слышишь, Цыпкин?
Слышу…
Ты давно там сидишь? - спросил Пал Палыч.
Не знаю…
Найдите ключ, сказал Пал Палыч. - Быстро.
Тётя Нюша пошла за ключом, а Пал Палыч остался. Он сел рядом на стул и стал ждать. Я видел сквозь щёлку его лицо. Он был очень сердитый. Он закурил и сказал:
Ну! Вот до чего доводит шалость! Ты мне честно скажи, почему ты в шкафу?
Мне очень хотелось исчезнуть из шкафа. Откроют шкаф, а меня там нет. Как будто бы я там и не был. Меня спросят: "Ты был в шкафу?" Я скажу: "Не был". Мне скажут: "А кто там был?" Я скажу: "Не знаю".
Но ведь так только в сказках бывает! Наверняка завтра маму вызовут… Ваш сын, скажут, в шкаф залез, все уроки там спал, и всё такое… Как будто мне тут удобно спать! Ноги ломит, спина болит. Одно мученье! Что было мне отвечать?
Я молчал.
Ты живой там? - спросил Пал Палыч.
Живой…
Ну сиди, скоро откроют…
Я сижу…
Так… - сказал Пал Палыч. - Так ты ответишь мне, почему ты залез в этот шкаф?
Кто? Цыпкин? В шкафу? Почему?
Мне опять захотелось исчезнуть.
Директор спросил:
Цыпкин, ты?
Я тяжело вздохнул. Я просто уже не мог отвечать.
Тётя Нюша сказала:
Ключ унёс староста класса.
Взломайте дверь, - сказал директор.
Я почувствовал, как ломают дверь, - шкаф затрясся, я стукнулся больно лбом. Я боялся, что шкаф упадёт, и заплакал. Руками упёрся в стенки шкафа, и, когда дверь поддалась и открылась, я продолжал точно так же стоять.
Ну, выходи, - сказал директор. - И объясни нам, что это значит.
Я не двинулся с места. Мне было страшно.
Почему он стоит? - спросил директор.
Меня вытащили из шкафа.
Я всё время молчал.
Я не знал, что сказать.
Я хотел ведь только мяукнуть. Но как я сказал бы об этом?..
Секрет
У нас от девчонок секреты. Мы ни за что на свете не доверяем им свои секреты. Они по всему свету могут разболтать любую тайну. Даже самую государственную тайну они могут разболтать. Хорошо, что им этого не доверяют!
У нас, правда, нет таких важных секретов, откуда нам взять их! Так мы их сами придумали. У нас был такой секрет: мы зарыли в песок пару пулек и никому не сказали об этом. Был ещё секрет: мы собирали гвозди. Например, я собрал двадцать пять самых разных гвоздей, но кто знал об этом? Никто! Я никому не проболтался. Сами понимаете, как нам трудно приходилось! Через наши руки прошло столько секретов, что я даже не помню, сколько их было. И ни одна девчонка не узнала ничего. Они ходили и косились на нас, разные кривляки, и только о том и думали, чтобы выудить у нас наши тайны. Хотя они у нас ни разу ни о чём не спрашивали, но это ведь ничего не значит! До чего хитрые всё-таки!
А вчера я хожу по двору с нашей тайной, с нашим новым замечательным секретом и вдруг вижу Ирку. Я прошёл мимо несколько раз, и она на меня покосилась.
Я ещё походил по двору, а потом подошёл к ней и тихо вздохнул. Я нарочно несильно вздохнул, чтобы она не подумала, что я специально вздохнул.
Я ещё раза два вздохнул, она опять только покосилась, и всё. Тогда я перестал вздыхать, раз никакого от этого толку нету, и говорю:
Если бы ты знала, что я знаю, ты бы прямо здесь, на месте, провалилась.
Она опять покосилась на меня и говорит:
Не беспокойся, - отвечает, - не провалюсь, как бы ты сам не провалился.
А мне-то чего, - говорю, - проваливаться, мне-то нечего проваливаться, раз я тайну знаю.
Тайну? - говорит. - Какую тайну?
Смотрит на меня и ждёт, когда я ей начну рассказывать про тайну.
А я говорю:
Тайна есть тайна, и не для того она существует, чтобы каждому эту тайну разбалтывать.
Она почему-то разозлилась и говорит:
Тогда уходи отсюда со своими тайнами!
Ха, - говорю, - вот ещё не хватало! Твой двор это, что ли?
Мне прямо смешно даже стало. Вот ведь до чего докатились!
Мы постояли, постояли, потом вижу - она снова косится.
Я сделал вид, что уйти собрался. И говорю:
Ладно. Тайна при мне останется. - И усмехнулся так, чтобы она поняла, что это значит.
Она голову даже ко мне не повернула и говорит:
Нету у тебя никакой тайны. Если у тебя какая-нибудь тайна была бы, ты бы давно уже рассказал, а раз ты не рассказываешь, значит, ничего такого нету.
Что, думаю, она такое говорит? Ерунду какую-то? Но, честно говоря, я немножко растерялся. И правда, ведь могут мне не поверить, что у меня есть какая-то тайна, раз, кроме меня, никто не знает о ней. У меня в голове здорово всё перемешалось. Но я сделал вид, что у меня там ничего не перемешалось, и говорю:
Очень жалко, что тебе доверять нельзя. А то я бы тебе всё рассказал. Но ты можешь оказаться предательницей…
И тут я вижу, она опять на меня одним глазом косится.
Я говорю:
Дело тут не простое, ты это, надеюсь, прекрасно понимаешь, и обижаться по всякому поводу, я думаю, не стоит, тем более если бы это был не секрет, а какой-нибудь пустяк, и если бы я тебя знал получше…
Говорил я долго и много. Почему-то у меня такое желание появилось - долго и много говорить. Когда я кончил, её рядом не было.
Она плакала, прислонившись к стене. Её плечи дрожали. Я слышал всхлипыванья.
Я сразу понял, что она ни за что на свете не может оказаться предательницей. Она как раз тот человек, которому спокойно можно всё доверить. Я это сразу понял.
Видишь ли… - сказал я, - если ты… дашь слово… и поклянёшься…
И я ей рассказал весь секрет.
На другой день меня били.
Она разболтала всем…
Но самое главное было не то, что Ирка оказалась предательницей, не то, что секрет был раскрыт, а то, что потом мы не могли придумать ни одного нового секрета, сколько мы ни старались.
Никакой горчицы я не ел
Сумку я спрятал под лестницу. А сам за угол завернул, на проспект вышел.
Весна. Солнышко. Птички поют. Неохота как-то в школу. Любому ведь надоест. Вот и мне надоело.
Смотрю - машина стоит, шофёр что-то в моторе смотрит. Я его спрашиваю:
Поломалась?
Молчит шофёр.
Поломалась? - спрашиваю.
Он молчит.
Я постоял, постоял, говорю:
Что, поломалась машина?
На этот раз он услышал.
Угадал, - говорит, - поломалась. Помочь хочешь? Ну, давай чинить вместе.
Да я… я не умею…
Раз не умеешь, не надо. Я уж как-нибудь сам.
Вон двое стоят. Разговаривают. Подхожу ближе. Прислушиваюсь. Один говорит:
Как с патентом?
Другой говорит:
Хорошо с патентом.
"Кто это, - думаю, - патент? Никогда я про него не слышал". Я думал, они про патент ещё скажут. А они про патент ничего не сказали больше. Про завод стали что-то рассказывать. Один заметил меня, говорит другому:
Гляди-ка, парень как рот раскрыл.
И ко мне обращается:
Что тебе?
Мне ничего, - отвечаю, - я просто так…
Тебе нечего делать?
Вот хорошо! Видишь, вон дом кривой?
Пойди подтолкни его с того боку, чтоб он ровней был.
Как это?
А так. Тебе ведь нечего делать. Ты и подтолкни его. И смеются оба.
Я что-то ответить хотел, но не мог придумать. По дороге придумал, вернулся к ним.
Не смешно, - говорю, - а вы смеётесь.
Они как будто не слышат. Я опять:
Не смешно совсем. Что вы смеётесь?
Тогда один говорит:
Мы совсем не смеёмся. Где ты видишь, что мы смеёмся?
Они и правда уже не смеялись. Это раньше они смеялись. Значит, я опоздал немножко…
О! Метла у стены стоит. И никого рядом нету. Замечательная метла, большая!
Дворник вдруг из ворот выходит:
Не тронь метлу!
Да зачем мне метла? Мне метлы не нужно…
А не нужно, так не подходи к метле. Метла для работы, а не для того, чтобы к ней подходили.
Какой-то злой дворник попался! Метлы даже жалко. Эх, чем бы заняться? Домой идти ещё рано. Уроки ещё не кончились. Ходить по улицам скучно. Ребят никого не видно.
На леса строительные залезть?! Как раз рядом дом ремонтируют. Погляжу сверху на город. Вдруг слышу голос:
Куда лезешь? Эй!
Смотрю - нет никого. Вот это да! Никого нет, а кто-то кричит! Выше стал подниматься - опять:
А ну слезь!
Головой верчу во все стороны. Откуда кричат? Что такое?
Слезай! Эй! Слезай, слезай!
Я чуть с лестницы не скатился.
Перешёл на ту сторону улицы. Наверх, на леса смотрю. Интересно, кто это кричал. Вблизи я никого не видел. А издали всё увидел - рабочие на лесах штукатурят, красят…
Сел на трамвай, до кольца доехал. Всё равно идти некуда. Лучше буду кататься. Устал ходить.
Второй круг на трамвае сделал. На то же самое место приехал. Ещё круг проехать, что ли? Не время пока домой идти. Рановато. В окно вагона смотрю. Все спешат куда-то, торопятся. Куда это все спешат? Непонятно.
Вдруг кондукторша говорит:
Плати, мальчик, снова.
У меня больше денег нету. У меня только тридцать копеек было.
Тогда сходи, мальчик. Иди пешком.
Ой, мне далеко пешком идти!
А ты попусту не катайся. В школу, наверное, не пошёл?
Откуда вы знаете?
Я всё знаю. По тебе видно.
А чего видно?
Видно, что в школу ты не пошёл. Вот что видно. Из школы ребята весёлые едут. А ты как будто горчицей объелся.
Никакой я горчицы не ел…
Всё равно сходи. Прогульщиков я не вожу бесплатно.
А потом говорит:
Ну уж ладно, катайся. В другой раз не разрешу. Так и знай.
Но я всё равно сошёл. Неудобно как-то. Место совсем незнакомое. Никогда я в этом районе не был. С одной стороны дома стоят. С другой стороны нет домов; пять экскаваторов землю роют. Как слоны по земле шагают. Зачерпывают ковшами землю и в сторону сыплют. Вот это техника! Хорошо сидеть в будке. Куда лучше, чем в школу ходить. Сидишь себе, а он сам ходит да ещё землю копает.
Один экскаватор остановился. Экскаваторщик слез на землю и говорит мне:
В ковш хочешь попасть?
Я обиделся:
Зачем мне в ковш? Я в кабину хочу.
И тут вспомнил я про горчицу, что кондукторша мне сказала, и стал улыбаться. Чтоб экскаваторщик думал, что я весёлый. И совсем мне не скучно. Чтобы оп не догадался, что я не был в школе.
Он посмотрел на меня удивлённо:
Вид у тебя, брат, какой-то дурацкий.
Я ещё больше стал улыбаться. Рот чуть не до ушей растянул.
Что с тобой?
Что ты мне рожи строишь?
На экскаваторе покатайте меня.
Это тебе не троллейбус. Это машина рабочая. На ней люди работают. Ясно?
Я говорю:
Я тоже хочу на нём работать.
Он говорит:
Эге, брат! Учиться надо!
Я думал, что это он про школу. И опять улыбаться стал.
А он рукой на меня махнул и залез в кабину. Не захотел со мной разговаривать больше.
Весна. Солнышко. Воробьи в лужах купаются. Иду и думаю про себя. В чём дело? Почему это мне так скучно?
Путешественник
Я твёрдо решил в Антарктиду поехать. Чтоб закалить свой характер. Все говорят, бесхарактерный я, - мама, учительница, даже Вовка. В Антарктиде всегда зима. И совсем нет лета. Туда только самые смелые едут. Так Вовкин папа сказал. Вовкин папа там был два раза. Он с Вовкой по радио говорил. Спрашивал, как живёт Вовка, как учится. Я тоже по радио выступлю. Чтобы мама не волновалась.
Утром я вынул все книжки из сумки, положил туда бутерброды, лимон, будильник, стакан и футбольный мяч. Наверняка морских львов там встречу, - они любят мяч на носу вертеть. Мяч не влезал в сумку. Пришлось выпустить из него воздух.
Наша кошка прогуливалась по столу. Я её тоже сунул в сумку. Еле-еле всё поместилось.
Вот я уже на перроне. Свистит паровоз. Как много народу едет! Можно сесть на какой угодно поезд. В конце концов, можно всегда пересесть.
Я влез в вагон, сел, где посвободней.
Напротив меня спала старушка. Потом со мной сел военный. Он сказал: "Привет соседям!" - и разбудил старушку.
Старушка проснулась, спросила:
Мы едем? - и снова уснула.
Поезд тронулся. Я подошёл к окну. Вот наш дом, наши белые занавески, наше бельё висит на дворе… Уже не видно нашего дома. Мне стало сначала немножко страшно. Но это только сначала. А когда поезд пошёл совсем быстро, мне как-то даже весело стало! Ведь еду я закалять характер!
Мне надоело смотреть в окно. Я снова сел.
Тебя как зовут? - спросил военный.
Саша, - сказал я чуть слышно.
А что же бабушка спит?
А кто её знает!
Куда путь держишь? -
Далеко…
В гости?
Надолго?
Он со мной разговаривал как со взрослым, и за это очень понравился мне.
На пару недель, - сказал я серьёзно.
Ну что же, неплохо, - сказал военный, - очень даже неплохо.
Я спросил:
Вы в Антарктиду?
Пока нет; ты в Антарктиду хочешь?
Откуда вы знаете?
Все хотят в Антарктиду.
И я хочу.
Ну вот видишь!
Видите ли… я решил закаляться…
Понимаю, - сказал военный, - спорт, коньки…
Да нет…
Теперь понимаю - кругом пятёрки!
Да нет… - сказал я, - Антарктида…
Антарктида? - переспросил военный.
Военного кто-то позвал сыграть в шашки. И он ушёл в другое купе.
Проснулась старушка.
Не болтай ногами, - сказала старушка.
Я пошёл посмотреть, как играют в шашки.
Вдруг… я даже глаза раскрыл - навстречу шла Мурка. А я и забыл про неё! Как она смогла вылезти из сумки?
Она побежала назад - я за ней. Она забралась под чью-то полку - я тоже сейчас же полез под полку.
Мурка! - кричал я. - Мурка!
Что за шум? - закричал проводник. - Почему здесь кошка?
Эта кошка моя.
С кем этот мальчик?
Я с кошкой…
С какой кошкой?
Он с бабушкой едет, - сказал военный, - она здесь рядом, в купе.
Проводник повёл меня прямо к старушке..
Этот мальчик с вами?
Он с командиром, - сказала старушка.
Антарктида… - вспомнил военный, - всё ясно… Понимаете ли, в чём тут дело? Этот мальчик решил махнуть в Антарктиду. И вот он взял с собой кошку… И ещё что ты взял с собой, мальчик?
Лимон, - сказал я, - и ещё бутерброды…
И поехал воспитывать свой характер?
Какой плохой мальчик! - сказала старушка.
Безобразие! - подтвердил проводник.
Потом почему-то все стали смеяться. Даже бабушка стала смеяться. У неё из глаз даже слёзы пошли. Я не знал, что все надо мной смеются, и потихоньку тоже смеялся.
Бери кошку, - сказал проводник. - Ты приехал. Вот она, твоя Антарктида!
Поезд остановился.
"Неужели, - думаю, - Антарктида? Так скоро?"
Мы сошли с поезда на перрон. Меня посадили па встречный поезд и повезли домой.
Михаил Зощенко, Лев Кассиль и др. - Заколдованная буква
Когда-то была у Алёши двойка. По пению. А так больше не было двоек. Тройки были. Почти что все тройки были. Одна четвёрка была когда-то очень давно.
А пятёрок и вовсе не было. Ни одной пятёрки в жизни не было у человека! Ну, не было так не было, ну что поделаешь! Бывает. Жил Алёша без пятёрок. Рос. Из класса в класс переходил. Получал свои положительные тройки. Показывал всем четвёрку и говорил:
Вот, давно было.
И вдруг - пятёрка. И главное, за что? За пение. Он получил эту пятёрку совершенно случайно. Что-то такое удачно спел, и ему поставили пятёрку. И даже ещё устно похвалили. Сказали: "Молодец, Алёша!" Короче говоря, это было очень приятным событием, которое омрачилось одним обстоятельством: он не мог никому показывать эту пятёрку, поскольку её вписали в журнал, а журнал, понятно, на руки ученикам, как правило, не выдаётся. А дневник свой он забыл дома. Раз так, значит, Алёша не имеет возможности показывать всем свою пятёрку. И поэтому вся радость омрачилась. А ему, понятно, хотелось всем показывать, тем более что явление это в его жизни, как вы поняли, редкое. Ему могут попросту не поверить без фактических данных. Если пятёрка была бы в тетрадке, к примеру за решённую дома задачу или же за диктант, тогда проще простого. То есть ходи с этой тетрадкой и всем показывай. Пока листы не начнут выскакивать.
На уроке арифметики у него созрел план: украсть журнал! Он украдёт журнал, а утром его принесёт обратно. За это время он может с этим журналом обойти всех знакомых и незнакомых. Короче говоря, он улучил момент и украл журнал на переменке. Он сунул журнал себе в сумку и сидит как ни в чём не бывало. Только сердце у него отчаянно стучит, что совершенно естественно, поскольку он совершил кражу. Когда учитель вернулся, он так удивился, что журнала нет на месте, что даже ничего не сказал, а стал вдруг какой-то задумчивый. Похоже было, что он сомневался, был журнал на столе или не был, с журналом он приходил или без. Он так и не спросил про журнал: мысль о том, что кто-то из учеников украл его, не пришла ему даже в голову. В его педагогической практике такого случая не было. II он, не дожидаясь звонка, тихо вышел, и видно было, что он здорово расстроен своей забывчивостью.
А Алёша схватил свою сумку и помчался домой. В трамвае он вынул журнал из сумки, нашёл там свою пятёрку и долго глядел на неё. А когда уже шёл по улице, он вспомнил вдруг, что забыл журнал в трамвае. Когда он это вспомнил, то он прямо чуть не свалился от страха. Он даже сказал "ой!" или что-то в этом роде. Первая мысль, какая пришла ему в голову, - это бежать за трамваем. Но он быстро понял (он был всё-таки сообразительный!), что бежать за трамваем нет смысла, раз он уже уехал. Потом много других мыслей пришло ему в голову. Но это были всё такие незначительные мысли, что о них и говорить не стоит.
У него даже такая мысль появилась: сесть на поезд и уехать на Север. И поступить там где-нибудь на работу. Почему именно на Север, он не знал, но собирался именно туда. То есть он даже и не собирался. Он на миг об этом подумал, а потом вспомнил о маме, бабушке, своём отце и бросил эту затею. Потом он подумал, не пойти ли ему в бюро потерянных вещей, вполне возможно, что журнал там. Но тут возникнет подозрение. Его наверняка задержат и привлекут к ответственности. А он не хотел привлекаться к ответственности, несмотря на то что этого заслуживал.
Он пришёл домой и даже похудел за один вечер. А всю ночь он не мог уснуть и к утру, наверное, ещё больше похудел.
Во-первых, его мучила совесть. Весь класс остался без журнала. Пропали отметки всех друзей. Понятно его волнение.
А во-вторых, пятёрка. Одна за всю жизнь - и та пропала. Нет, я понимаю его. Правда, мне не совсем понятен его отчаянный поступок, но переживания его мне совершенно понятны.
Итак, он пришёл утром в школу. Волнуется. Нервничает. В горле комок. В глаза не смотрит.
Приходит учитель. Говорит:
Ребята! Пропал журнал. Какая-то оказия. И куда он мог деться?
Алёша молчит.
Учитель говорит:
Я вроде бы помню, что приходил в класс с журналом. Даже видел его на столе. Но в то же время я в этом сомневаюсь. Не мог же я его потерять по дороге, хотя я очень хорошо помню, как я его взял в учительской и нёс по коридору.
Некоторые ребята говорят:
Нет, мы помним, что журнал лежал на столе. Мы видели.
Учитель говорит:
В таком случае куда он делся?
Тут Алёша не выдержал. Он не мог больше сидеть и молчать. Он встал и говорит:
Журнал, наверное, в камере потерянных вещей…
Учитель удивился и говорит:
Где? Где?
А в классе засмеялись.
Тогда Алёша, очень волнуясь, говорит:
Нет, я вам правду говорю, он, наверное, в камере потерянных вещей… он не мог пропасть…
В какой камере? - говорит учитель.
Потерянных вещей, - говорит Алёша.
Нечего не понимаю, - говорит учитель.
Тут Алёша вдруг почему-то испугался, что ему здорово влетит за это дело, если он сознается, и он говорит:
Я просто хотел посоветовать…
Учитель посмотрел на него и печально так говорит:
Не надо глупости говорить, слышишь?
В это время открывается дверь, и в класс входит какая-то женщина и в руке держит что-то завёрнутое в газету.
Я кондуктор, - говорит она, - прошу прощения. У меня сегодня свободный день, и вот я нашла вашу школу и класс, и в таком случае возьмите ваш журнал.
В классе сразу поднялся шум, а учитель говорит:
Как так? Вот это номер! Каким образом наш классный журнал оказался у кондуктора? Нет, этого не может быть! Может быть, это не наш журнал?
Кондукторша лукаво улыбается и говорит:
Нет, это ваш журнал.
Тогда учитель хватает у кондукторши журнал и быстро листает.
Да! Да! Да! - кричит он, - Это наш журнал! Я же помню, что нёс его по коридору…
Кондукторша говорит:
А потом забыли в трамвае?
Учитель смотрит на неё широко раскрытыми глазами. А она, широко улыбаясь, говорит:
Ну конечно. Вы забыли его в трамвае.
Тогда учитель хватается за голову:
Господи! Что-то со мной происходит. Как я мог забыть журнал в трамвае? Это ведь просто немыслимо! Хотя я помню, что нёс его по коридору… Может, мне уходить из школы? Я чувствую, мне всё труднее становится преподавать…
Кондукторша прощается с классом, и весь класс ей кричит "спасибо", и она с улыбкой уходит.
На прощание она говорит учителю:
В другой раз будьте внимательней.
Учитель сидит за столом, обхватив свою голову руками, в очень мрачном настроении. Потом он, подперев руками щёки, сидит и смотрит в одну точку.
Я украл журнал.
Но учитель молчит.
Тогда Алёша опять говорит:
Это я украл журнал. Поймите.
Учитель вяло говорит:
Да… да… я понимаю тебя… твой благородный поступок… но это делать ни к чему… Ты мне хочешь помочь… я знаю… взять вину на себя… но зачем это делать, мой милый…
Алёша чуть не плача говорит:
Нет, я вам правду говорю…
Учитель говорит:
Вы смотрите, он ещё настаивает… какой упорный мальчишка… нет, это удивительно благородный мальчишка… Я это ценю, милый, но… раз… такие вещи со мной случаются… нужно подумать об уходе… оставить на время преподавание…
Алёша говорит сквозь слёзы:
Я… вам… правду… говорю…
Учитель резко встаёт со своего места, хлопает по столу кулаком и кричит хрипло:
Не надо!
После этого он вытирает слёзы платком и быстро уходит.
А как быть Алёше?
Он остаётся весь в слезах. Пробует объяснить классу, но ему никто не верит.
Он чувствует себя в сто раз хуже, как если бы был жестоко наказан. Он не может ни есть, ни спать.
Он едет к учителю на дом. И всё ему объясняет. И он убеждает учителя. Учитель гладит его по голове и говорит:
Это значит, что ты ещё не совсем потерянный человек и в тебе есть совесть.
И учитель провожает Алёшу до угла и читает ему нотацию.
...................................................
Copyright: Виктор Голявкин
